Недавно у себя в телеграм-канале и в яндекс.ауре я провел опрос о том, у кого среди моих френдов был или были родитель или родители алкоголиков. Оказалось, что у 40 %. Да, мы можем сделать поправку на то, что особую активность в анонимном опросе могли проявить именно те, у кого болит. Но все же цифры и без этой поправки весьма существенны.
Меж тем, тема выросших детей, чьими родителями были алкоголики достаточно хорошо проработана в мире. Отсюда и термин "взрослые дети алкоголиков", однако сейчас в наших странах внимание специалистов в основном привлекают сами алкоголики, а не борьба с последствиями алкоголизма, поэтому работа с детьми алкоголиков в основном происходит в кабинетах индивидуальной психотерапии. И клиенты приходят с проблемами, которые на их взгляд не напрямую связаны с алкоголизмом родителей. И вот ты работаешь с самыми разными психологическими и поведенческими дисфункциями человека, а корневые причины не очень обсуждаешь. А дело в том, что мир ребенка алкоголика и адаптация к нему предполагает выработку приблизительно одинаковых паттернов у разных людей. Во взрослой жизни эти выросшие дети пользуются этими паттернами для адаптации к социальной реальности, но скорей всего эта новая реальность сильно не похожа на мир алкоголического угара его родителей в детстве.
Поэтому на мой взгляд первыми шагами на пути построения здоровой жизни у ВДА я считаю групповую работу по осознанию паттернов поведения, родом из патологического детства, оздоровление эмоциональной сферы и выработку новых паттернов, ведущих к способности испытывать счастье.
И начать можно с описания тех самых паттернов приспособления к патологической реальности, которые сейчас не дают нам возможности жить в полную силу.
Сегодня мы поговорим про паттерн, связанный с попыткой скрыть от окружающих весь тот ад, который творился дома у ребенка алкоголика.
Что это за паттерн?
Расскажу свою историю.
Мой отец был алкоголиком. В семье ходит легенда о том, как он таким стал. Родился он в 1943 году в белорусской деревне, которая, как известно, находилась в этот момент под фашистской оккупацией. Рождение его скрывалось от нацистской администрации и, чтобы он не плакал, его мать смачивала тряпку в самогон и давала сосать. Так все и повелось. В семье моей матери никогда не было алкоголиков и поэтому, когда она вышла замуж за постоянно пьющего мужчину, она всё думала, что он завяжет. Пил он до моего шестилетия. Из того периода я помню только один эпизод. Как он напился и топором рубил дверь в одну из комнат нашей квартиры, где мама спрятала нас с братом. Рубил - это один удар топором. Было ли мне страшно? Не помню, это же был папа, что плохого он мог нам сделать? Было интересно, предвидя такие ситуации, на дверь в маленькой комнате был сделан замок, а во время укрытия в этой комнате мама сделала нам вкуснющую кашу, которую мы ели прямо из кастрюли ложками…
Потом мама с отцом развелась. Его квартира была в том же доме, но на другом этаже. Развелась, но отношения не прекратила. Отец через некоторое время бросил пить. И не пил целых 7 лет. Это было лучшее время моей жизни. А потом отец с матерью в начале 90-х решили завести дачу. Время было опасное, впереди маячил голод, дача была реальным шансом обеспечить семью хотя бы едой. И вот, когда появилась дача у отца начались запои. Сначала 1 раз в год, потом все чаще. Потом все кончилось смертью от отравления этиловым спиртом.
Я не буду описывать весь трэш, который творился в тот период моей жизни. Не буду описывать, почему мир фантазий, философии, нарциссические паттерны и тревожное расстройство стали средствами моей адаптации к этому трэшу.
Скажу только, что никто ничего в моем окружении не знал. Мать настаивала, чтобы я ничего не рассказывал, да и что было рассказывать окружающим? Весь тот ужас, который я даже в режиме камин аута не решусь описать? Все жило во мне. Только когда тревожное расстройство достигло такой интенсивности, что любая мысль о будущем вызывала панику (не паническую атаку), я обратился к психотерапевту.
Знаете, что было сильнейшим эмоциональным потрясением в моей жизни? Когда на первой же трехдневке своего обучения психотерапии я открыл свою тайну на индивидуальной сессии своему тренеру - Елене Чухрай. В моей душе будто что-то прорвало. Через некоторое время я рассказал свою историю своей жене, которая все на тот момент была знакома со мной 11 лет и ничего не знала.
Вот эта способность скрывать неприглядные стороны своей жизни, тщательно изображать внешнее благополучие при хорошей внешней картинке, отгораживает детей алкоголиков от эмоциональной поддержки даже ближайшего окружения в любых сложных ситуациях. И обрекает их на одиночество. Поэтому для исцеления ВДА так важно делится всей той болью и ужасом, которые они хранят в себе все эти годы. В нормальной безопасной обстановке себе подобных.
Для этого мы организуем группу для ВДА в Минске.
Приходите. Расскажите свою историю.
375 29 766-06-18
mirashnichenka@gmail.com