Будущее экспертных сообществ

Изначально опубликовано здесь: Будущее экспертных сообществ. Часть 1. Предшественники экспертных сообществ

Инвестиционная сфера сегодня в так называемой инновационной экономике все больше зависит от экспертов. Я имею в виду не узких и глубоких специалистов в какой-либо узкой профессиональной сфере. Я имею в виду таких специалистов, которые за счет навыков системного мышления умеют самостоятельно выстраивать взаимодействие с другими специалистами в различных системах разделения труда. Т.е. тех профессионалов, которые умеют управлять собственной квалификацией и компетенциями. Именно за счет этой способности к управлению собственными компетенциями и квалификациями при взаимодействии с другими профессионалами их и привлекают к проведению экспертизы внешние заказчики.

Специфика взаимодействия экспертов с теми или иными заинтересованными лицами, заказывающими их экспертность - бизнесом, государством, общественными организациями - приводит к тому, что все большую роль в жизни эксперта занимает экспертное сообщество. И те, кто нуждается в экспертах, все больше работает не с отдельными экспертами, а со всем экспертным сообществом в целом.

В силу специфики своего существования экспертные сообщества сегодня решают такие задачи, которые оказываются непосильными для других форм профессиональной деятельности и потому так важно знать и понимать, как формировать и использовать экспертные сообщества в собственных целях всем, кто заинтересован в их деятельности.

Но, чтобы глубже разобраться в природе экспертных сообществ давайте рассмотрим, как менялась их роль в истории.

 

Зарождение научных сообществ

С одной стороны экспертные сообщества следует отличать от интеллектуальных школ в рамках образовательных институций, с другой - от профессиональных цехов и гильдий. В первых (а здесь я имею в виду многочисленные учебные заведения от пифагорейских школ до современных университетов) обычно выстраивалась строгая академическая иерархия, сложные стадии попадания в группу избранных и относительная автономность от внешних сил, которые могут быть заинтересованы в продуктах деятельности этих школ. Главная же проблема цеховых гильдий - привязка ремесленников к личному мастерству и ориентация на развитие низкоинтеллектуальных навыков, которые не предполагают глубокого разделения труда, а значит и знаний, которые обычно появляются при выстраивании взаимодействия с другими профессионалами. Более того цеховые гильдии вообще не предполагали роста экспертности относительно всего сообщества, они потому и создавались, чтобы из века в век придерживаться одного стандарта создания продукта. Однако про них следует сказать, потому что они выступили прототипом современных профессиональных и отраслевых сообществ со многими чертами, присущими им сейчас.

Я бы отнес появление экспертных сообществ к тем клубам интеллектуалов, которые дали начало современным академиям наук: Понтаниана (Неаполь), Леопольдина (Галле), Лондонское королевское общество, Парижская академия наук и т.д. Истории этих сообществ очень похожи между собой. Поначалу это неформальный клуб интеллектуалов, чьей задачей является поиск истины по тем или иным дисциплинам натурфилософии. Через некоторое время эти сообщества берутся под опеку государства, отчасти потому, что сами члены этих клубов являются выходцами из аристократических кругов, а одним из обязательных элементов аристократического образа жизни является приобщенность к наукам, философии и искусству, которые относятся скорее к сфере развития вечной души, а не преходящих, мирских ценностей. Поэтому и занятия наукой не предполагали какой-либо выгоды. Какая выгода может быть более важной, чем поиск истины? 

Однако роль подобных научных сообществ сводилась не только к символизации просвещенности той или иной монархии. Они не только прославляли ее величие, в скором времени государство стало ключевым заказчиком конкретных исследований. Впрочем государство или более широко - властители - в лице тех же самых королей, князей, визирей и тиранов во все времена подкрепляла свое величие поощрением изящных искусств и благородных наук. Но только с появлением научных сообществ в эпоху Просвещения власть имущие стали взаимодействовать не с отдельными деятелями науки, а с научным сообществом как институтом.

Важнейшим отличительными признаком этого института стало то, что Иммануил Кант описывал в качестве целей познания в принципе - стремление к формированию знания, соответствующего требованиям:

• Обоснованности
• Достоверности
• Общезначимости

Сообщество в качестве фундаментального основания сформировало те правила, которые позволяли отчуждать продукцию деятельности сообщества от каждого конкретного его участника и выдать в качестве продукции всего сообщества в целом. Так появился метод эксперимента в науках о природе, который давал возможность проверить достоверность знания любому члену сообщества и убедиться в достоверности знания сообщества. Отсюда появились процедуры защиты новых концепций (обоснованность). Отсюда связь университетского образования, плодящего неофитов науки и формирующего единый язык, на котором они говорят (общезначимость). Т.е., говоря языком философии науки, научное сообщество формировало не знания отдельных ученых, но знания всего сообщества как единого трансцендентального субъекта. Пройдя определенный путь воспитания внутри сообщества, человек мог встать в некую надындивидуальную позицию трансцендентального субъекта и увидеть мир таким, как его видит любой другой член сообщества без каких-либо личностных искажений и прочих препятствий, описанных в качестве идолов разума у Френсиса Бэкона. Подчеркиваю еще раз. Научное сообщество и становилось хранителем и средой, которая за счет норм своего существования гарантировало то самое искомое истинное знание.
Несмотря на то, что научные клубы и сообщества корнями уходили в средневековые университеты, очевидно, что именно в противопоставлении к средневековым нормам существования академического сообщества формировалось нарождающееся научное сообщество. В первую очередь потому, что источником истинного знания в научном сообществе являлись не священное писание и духовный авторитет, а процедуры, удостоверяющие некие данные как достоверные факты - эксперимент, логически непротиворечивая теория и гипотетико-дедуктивный метод, который в противовес индуктивному методу не просто дал толчок развитию научной теории, но запустил процесс генерирования и проверки на практике новых знаний. За счет этого удостоверять нечто как факт может любой член сообщества в любом времени и месте.

Коль скоро истинное знание, которое выше интересов каждого конкретного ученого, стало целью существования научного сообщества, само сообщество стало строиться по принципам рыцарского ордена. До сегодняшних дней различные виды активности, направленные на воспроизводство и развитие самого научного сообщества (рецензирование научных работ, участие в аттестационных комиссиях, научные семинары и т.д.) делаются совершенно бесплатно и считаются долгом научного сообщества как такового перед самим собой.

Позволить такое себе могли только люди обеспеченные, а значит независимые от источников внешнего финансирования. Поэтому между учеными и знанием не было никаких внешних посредников и ценность вклада каждого в общее дело определялась на уровне горизонтальных отношений между всеми участниками. Что в дальнейшем стало неотъемлемой чертой любых других сообществ, выстраиваемых вокруг знаний.


 

Изменение роли экспертных сообществ

Знания, которые создавались научным сообществом в период Просвещения, даже на уровне экспериментов были гораздо более наглядными и близкими к практике (производству), чем знания, генерируемые средневековыми университетами. Авторитет создателей научных сообществ был настолько велик, что не мог не породить интереса или заказов со стороны государства или субъектов сопоставимых с государством (например, магнатов вроде семейства Медичи, которые спонсировали деятельность многих ученых и художников вроде Галилео Галилея).


Интерес государства к научным исследованиям рос вместе с усложнением уровня разделения труда и усилением технологического разделения труда особенно в период промышленной революции, благодаря которой сложные системы деятельности - от производства до образования и военного дела - потребовали выделения специальной сферы, где бы порождались, апробировались и структурировались новые знания. Отношения государства с научными сообществами стали теснее, выделение госбюджетов на исследования породили структуризацию этих отношений - от требований к проверке результатов исследований третьей стороной до системы техзаданий и финансовых потоков, направляемых на исследования. Так клубная форма исследовательской деятельности стала превращаться в большой бюрократический институт. “Ученый” стал профессией, ученые занимались исследованиями за деньги, а сама наука из служения истине - неутилитарной и “человекоразмерной” - стала превращаться в разновидность R&D государственного масштаба. И понятно, что чуть ли не ключевым смыслом существования науки стало служение “народному хозяйству”, в первую очередь в деле войны и управления обществом.

Впрочем, о теснейшей связи институтов знания с интересами власти, об их взаимообусловленности писал еще Мишель Фуко с его концептом “Знание / Власть”. Эта тема достойна отдельного разбора, поэтому здесь мы ее развивать не будем.

С ростом бюрократии в научных институтах те ценности, которые ее отцы основатели положили в основу, стали уходить в фон, а в фокусе начали появляться совершенно меркантильные цели. Вся деятельность научных сообществ по сути стала подчиняться цели борьбы за финансирование со всеми сопутствующими тому обстоятельствами - игнорированием достижений представителей конкурирующих научных учреждений, иерархизацию и пирамидальное распределение доходов, сговоры о взаимном рецензировании и формирование целого нового класса - бобо, богемной буржуазии, возникшей рядом с академическим экспертным сообществом. Все эти особенности поведения и устройства науки отлично отражены в целом ряде исследований социологии науки.

Все это и много другое привело к тому, что научное сообщество перестало быть сообществом в собственном смысле слова.

Появление экспертного класса и роль сообщества в его функционировании. Профессиональные и экспертные сообщества

Если к середине 20 века наука стала системной, иерархически организованной и сложной деятельностью с огромными бюджетами, то именно в это время стали складываться предпосылки для формирования настоящих экспертных сообществ в современном понимании. Речь прежде всего идет о появлении нового класса интеллектуальных работников.

Еще в 1950-х годах Питер Друкер описал это явление и ввел понятие «работник знания» в статье «Ориентиры завтрашнего дня». 

Возрастающую роль работников знания и необходимость сообщества для осуществления деятельности, связанной со знаниями, Друкер объяснял следующими факторами:

• Доступных знаний становится все больше и весь вопрос состоит в том, чтобы не столько найти новые знания, сколько новые сферы их применения. А это может быть только в режиме междисциплинарного взаимодействия;
• Знания двигаются быстрее денег, потому что движения знаний почти невозможно ничем ограничить, тем более в эпоху интернета. Это значит, что движение знаний опережает движение денег. Сначала происходит междисциплинарное взаимодействие работников знаний и только затем вслед за этим идут деньги. Инвестиционные деньги;
• Стоимость приобретения знания сокращается, поскольку все большую доступность приобретает образование, в первую очередь неформальное образование;
• Общедоступность знаний приводит к увеличению шансов на полный провал или невероятный успех любых начинаний в бизнесе, поскольку вариативность использования знаний при разработке новой продукции растет;
• Растет личная ответственность работников за уровень собственных компетенций и знаний, а значит растет активность работников знаний по приобретению новых знаний, стыковки их со знаниями других людей. А чтобы ориентироваться в этом лучше всего обращаться к потенциалу профессионального сообщества.

Почти все пророчества Друкера сбылись, в его идеях, которые мы привели выше, есть все предпосылки, объясняющие необходимость появления экспертных сообществ. Однако Друкер не мог предположить, насколько большую и важную роль в жизни экспертов будут играть сообщества.

 

Роль сообщества в жизни эксперта

Почему без сообщества, формального или неформального, сегодня невозможно представить функционирования и развития деятельности экспертов?

Если не пытаться объяснить усиливающуюся роль экспертных сообществ одним экономическим, социальным или технологическим фактором, то в качестве причин этого явления можно увидеть следующие обстоятельства:

• Все чаще заказчики экспертизы работают с экспертами в проектном режиме. Проекты заканчиваются и эксперты ищут новые проекты. Чаще всего через знакомых или по рекомендациям. Таким же образом чаще всего ищут высококвалифицированных экспертов и тех, кто запускает проекты — по рекомендациям. Рекомендации, знакомство и личное доверие — горизонтальные связи — стали основой маркетинга экспертизы. Сеть таких горизонтальных связей и образует сообщество.
• Социальные сети и интернет сжали пространство и время, теперь любой желающий может связаться с авторитетом в отрасли и пообщаться напрямую. Социальные сети стали фундаментальной основой для формирования и функционирования экспертных сообществ. В них запускаются экспертные тренды, обсуждаются новые идеи, анализируется опыт применения экспертных гипотез. Социальные сети стали местом признания авторитета среди экспертов, развенчания дутых экспертов, поиска работы и обычной человеческой поддержки.
• Не менее существенное влияние на усиливающуюся роль экспертных сообществ оказал “ивент-маркетинг”. От бизнес-мероприятий с “нетворкингом” выигрывают почти все: спикеры продают свои услуги, организаторы зарабатывают деньги, посетители формируют свой социальный капитал (сеть коллег) и узнают кое-что новое. Регулярное посещение тех или иных отраслевых выставок или конференций приводит к тому, что посетители знакомятся друг с другом и формируют прочные коллегиальные отношения;
• Огромную роль в становлении экспертных сообществ играют сами корпорации, которые вступили в войну за таланты (см. книгу “Война за таланты”). Один из используемых ими методов связан с формированием чего-то вроде внешних кадровых резервов, путем организации хакатонов, стартап-акселераторов, научно-популярных конференций, регулярных мероприятий и других мест, где формируются лояльные корпорациям экспертные сообщества. Другим методом становится экспансия корпоративных экспертов в ВУЗы для вербовки перспективных студентов, в клиентские или партнерские организации. В результате такой деятельности вокруг корпораций создаются лояльные им сообщества будущих или бывших сотрудников, партнеров и т.д., которые образуют горизонтальные связи (самый знаменитый пример здесь — практика работы с начинающими сотрудниками МакКинзи, описанная в книге Мейстера Дэвида “Управление фирмой, оказывающей профессиональные услуги”);
• Из-за инновационной направленности высокотехнологических производств все большая часть времени специалистов уходит на запуск новых направлений и стартапов. Стартапы приходят и уходят, а сообщества стартаперов и разработчиков нового остается. Одни запускают свои стартапы, вторые в них участвуют.

Но наверное все же ключевой причиной бурного развития экспертных сообществ сегодня стала та самая инновационная экономика, которая ориентирована на сокращение сроков разработки и вывода продукции на рынок. Эта экономика зависит от экспертов, которые постоянно развивают свои знания и воплощают их в продукт. И сроки инвестиционных циклов также резко сокращаются. Теперь нет необходимости привязываться к корпорациям, проектам или даже технологиям, все это слишком быстро проходит, опираться теперь можно на сообщества, которые дадут эксперту и новые проекты, и новые знания, и членов новой команды.

 

И здесь вновь уместно вернуться к вопросу о том, чем эксперт отличается от профессионала.

Подлинная экспертиза невозможна без способности ориентироваться в контексте применения тех или иных профессиональных знаний. Если подлинный профессионал прекрасно разбирается в своей предметной области в достаточно стабильно заданных рамках — рамках профессии и разделения труда, то эксперт, участвуя в создании чего-то нового, вынужден работать в постоянно изменяющемся контексте, взаимодействовать с другими профессиональными позициями, открывать новые профессиональные функции и роли и т.д. Именно за счет этого он становится экспертом. В своей предметной области он понимает и разбирается значительно лучше профессионала. Поэтому так важны взаимодействия эксперта с экспертами из других предметных областей. За счет взаимодействия между собой в проектах эксперты образуют новые “молекулы” экспертизы, а сеть таких “молекул” образует сеть экспертного сообщества.

В такой картине экспертная сеть находится в надсистеме профессионального разделения труда, предшествует и порождает его.


Мотивация экспертов

Повторюсь: корпорации, чья деятельность связана с экспертным знаниями (и чаще всего профессиональными услугами) давно поняли ценность экспертных сообществ и пытаются формировать и управлять лояльными себе экспертными сообществами. Хрестоматийным примером такого рода организации кадровой работы является компания МакКинзи, которая из своих бывших сотрудников (бизнес-аналитиков) формируют лояльное себе сообщество топ-менеджеров и специалистов ТНК.

Ключевой вопрос, который волнует корпорации — что мотивирует экспертов, почему например авторы википедии делают их огромную работу совершенно бесплатно, причем постоянно улучшая свою продукцию? Почему сообщество криптоанархистов также совершенно бесплатно на одном энтузиазме развивали блокчейн-технологию?

На эту и смежные темы проводится множество исследований. Самой известной из теорий, которые пытаются дать ответ на этот вопрос относится двухфакторная теория мотивации Фредерика Герцберга. Но именно ученые MIT на мой взгляд дали исчерпывающий ответ в своем известном исследовании, согласно которому основными мотиваторами для людей, занятых в интеллектуальном труде, являются:

• Автономия — люди в работе хотят быть самостоятельными и проявлять инициативу;
• Мастерство — люди стремятся к мастерству, которое означает не столько способность решать какие-то профессиональные задачи, сколько ощущение, что те или иные задачи, которые им предстоит решать, оказываются им по силам;
• Цель — человека мотивируют причастность к решению глобальных задач, выходящих за пределы его жизни.

Соответственно, именно эти факторы и должны учитываться при формировании или вовлечении сообществ в ту или иную деятельность. Впрочем, коль скоро в действующих сообществах сполна реализуются эти ценности, то ценности отдельных корпораций оказываются слишком узкими для работающих в них экспертов. Поэтому экспертные сообщества сегодня становятся источниками новых проектов, превращающихся в корпорации, а не наоборот. В качестве примера можно привести криптосообщество и те многочисленные блокчейн-проекты, которые возникли в недрах крипто-сообществ (и большинство блокчейн-проектов носит на себе родовые черты породившего их сообщества и в качестве обязательного основания предполагает то или иное сообщество). С другой стороны, если корпорация хочет создать вокруг себя сообщество, ей следует предложить потенциальным участникам сообщества те инструменты, содержание и ценности, которые позволят группе участников функционировать именно как сообщество, а не как множество индивидов.


Обида и эмансипация экспертов

В жизни эксперта полно драматических конфликтов, определяющих специфику их поведения. Один из них связан с вечной обидой экспертов на заказчиков своей экспертности, т.е. чаще всего на предпринимателя. Причинами этих обид являются в основном два мотива: первый — эксперт недоволен, что та штука, в создание которой он вкладывает всю свою экспертность, предприниматель редуцирует до кучи банальностей. Вы сами можете вспомнить такого эксперта — именно он вечно не укладывается в дедлайны, потому что хочет реализовать самую красивую архитектуру программного ядра. Это те самые тяжелые в общении гики, которые всегда с презрением относятся к “всем этим менеджерам и маркетологам”. Второй мотив обижаться обычно связан с финансовой недооценкой. Эксперт, который создает уникальные пользовательские характеристики продуктов бизнеса или который вносит ключевой вклад в конкурентные преимущества бизнеса и его (бизнеса) интеллектуальный капитал, сопоставляя свою зарплату с доходом компании, считает, что ему недоплачивают. Тем самым он часто игнорирует вклад других специалистов в коммерческий успех компании.

Самое интересное заключается в том, что, как это часто говорят ученые, они заняты удовлетворением своего любопытства за чужой счет. Т.е. союз эксперта с предпринимателем всегда строится на двух разных мотивах: предприниматель хочет заработать на эксперте, эксперт же в первую очередь хочет воплотить свою профессиональную мечту в жизнь за счет предпринимателя, переложив все риски на него. Но именно на этом противоречии строится развитие коммерческих проектов. Эксперт хочет реализовать все самые интересные фишки в продукте и за счет этого постоянно улучшает его. Коммерсант хочет заработать на продукте и поэтому придумывает для него лучшую упаковку, схему продвижения, бизнес-модель и т.д.

У эксперта есть свои ограничения в бизнесе — это несовпадение его представлений о качественном продукте с потребностями рынка. И предприниматель берет риски такого несовпадения на себя. Эксперт рискует не подтвердить востребованности своих идей, и остаться с деньгами (зарплатой) предпринимателя, предприниматель рискует своими деньгами.

Но не менее важные ограничения есть и у предпринимателя. Сколько феерических провалов мы знаем, когда предприниматель верит уже в опробованные продукты и бизнес-модели, и пытается запихнуть инновационную технологию эксперта в прокрустово ложе уже существующего на рынке продукта. Сколько великих, подрывных технологий было просмотрено одними предпринимателями и озолотило других.

Поэтому закономерными являются переходы экспертов в позицию предпринимателей, потому что эксперт как никто другой понимает выгоды своих изобретений и идей. Однако, часто эксперты уверены в том, что мир вообще устроен неправильно. Потому что никто не хочет инвестировать в их идеи. А если таких экспертов много, они в рамках своих сообществ пытаются построить более совершенный мир, более дружественных к их изобретениям. Чем более высокотехнологичным становится современный мир, тем более глобальные инвестиции требуются для инноваций и тем сильнее новые продукты уже относятся не к отдельным продуктам, а к инфраструктурным экосистемам. И воплотить это в жизнь возможно только всем сообществом в целом. А предприниматели и инвесторы подтянутся. Опять же, в качестве примера такого рода экспертной эмансипации можно назвать многочисленные блокчейн-проекты и криптосообщество, породившее их.

Еще более явным примером эмансипации экспертных сообществ может стать сообщество, которое создает продукты на принципах открытого кода. Мотив эмансипации у них остается прежним — не зарабатывание денег, а создание совершенного и идеального продукта. Пожалуй именно эмансипация и является ответом на вековечную загадку предпринимателей — почему люди готовы так интенсивно и эффективно работать бесплатно.

 

Что не могут сообщества?
Из нашего текста выше может сложиться впечатление, что сообщества могут все. Но нет. Опыт тех же криптосообществ показывает, что, как это и отмечают социальные исследователи, демократия, которая царит в сообществах, в ситуациях, когда необходимо быстро принимать решения, приводит к слишком медленной реакции на возникающие неожиданности. Пока в рамках демократических процессов участники о чем-то договорятся, их поезд уже может уйти. Вообще, в организации, в длинных инвестиционных проектах, в высокотехнологическом производстве с высоким уровнем разделения труда, где огромную роль играет координация, согласование сроков, дэдлайны и так далее, выигрывают централизованные системы. Потому что они могут удерживать долгий процесс создания продукта, в отличие от сообщества, которое не может существовать без быстрых, коротких, очевидных для всех результатов собственной деятельности. Содержание деятельности сообщества должно быть достаточно плоским, без углубления в детали и специализации для каждого его участника, потому что только через общее представление о происходящем сообщество составляет целое и может понимать, что происходит. В сложноорганизованных деятельностях с высоким уровнем разделения труда такое в принципе невозможно, зато системное единство достигается за счет управляющей надстройки, которое видит это целое. Поэтому сообщества и могут существовать на уровне одной темы, что и дает в итоге экспертность в этой теме.

Инвестиции как общее дело

Что обсуждают современные экспертные сообщества? От уже упоминаемых криптовалют, кода, базы знаний, профессиональных, исследовательских, технологических, общественных и бизнес тем? Да все, что угодно, результаты обсуждения чего можно будет включить в реальную практику. Есть очень достойные обсуждения интеллектуальные темы. Однако на мой взгляд есть новая тема, которая воистину станет суперактуальной для только формирующегося экспертного сообщества. Речь об оценке стартапов. 

 

Все потому, что сегодня инвестиционная деятельность становится настоящей общественной задачей, той самой, которая касается ключевых для современного человечества вопросов - от развития экономики, генерирования инноваций, до новых форм социального взаимодействия и импакт-инвестинга. И эта деятельность требует все больше интеллектуальных ресурсов. 

Почему тема инвестиционной оценки стартапов привлечет внимание большого количество экспертов?

На мой взгляд потому что:

• Денег печатается все больше, бизнесов с большой доходностью все меньше и в мире, все больше появляется свободных и неприкаянных денег, которые должны быть вложены в высокодоходные проекты. Обычно владельцы излишков денег отдают их инвестиционным фондам под небольшой процент с низкими рисками. Но успех стартапов-единорогов с их доходностью увеличивает аппетиты и появляется все больше инвесторов, готовых рисковать и инвестировать в стартапы;
• Раз стартапы-единороги демонстрируют в среднем бОльшую доходность, чем другие виды инвестиционных активов, то и тех, кто готов в них вкладываться, становится все больше. А это как правило владельцы среднего бизнеса из реального сектора. Они немного разбираются в бизнесе и готовы за счет своих знаний минимизировать риск инвестиций в стартапы на ранних стадиях; 
• Поскольку денег все больше, а инвестиционные фонды конкурируют за стартапы на стадии seed, где риски относительно невелики, значит остальным инвесторам с более мелким чеком остаются самые рисковые инвестиции на ранних стадиях;
• Коль скоро в сферу стартапов закачивается все больше инвестиций, появляются успешные кейсы, то появляются серийные стартаперы и менторы, которые ориентированы на заработок от выращивания стартапов до стадии, перспективной в плане продажи доли. Они создают технологичные инкубаторы и акселераторы, генерируя все больше типовых, а значит учитывающих типовые риски стартапов. 
• Инвестиционный рынок глобализуется как никакой другой, перемещение капиталов становится все свободней. Страны вступают в борьбу за инвестиционные потоки, упрощается финансовое и налоговое законодательство, страны инвестируют в собственную стартап-инфраструктуру. Все это опять же порождает большое количество стартапов и конкуренцию за них свободно перемещающихся капиталов.
• Большой всплеск испытывает и краудинвестинг. Криптовалюты пусть и на короткое время освободили инвесторов с мелким чеком от большого количества юридических и фискальных проблем, тем самым радикально сократив транзакционные издержки в инвестировании, и мир стал свидетелем краудинвестинговых кампаний невиданных ранее масштабов, во время которых стартапы даже не на pre-seed стадии, а на стадии whitepaper собирали сотни миллионов долларов. Появляется все больше краудинвестинговых платформ, которые как-то самостоятельно пытаются решить проблему отбора качественных стартапов. Эпоха ICO показала, что нет временных границ для начала сбора инвестиций;
• В мире торговли акциями наступила эпоха автоматизации и роботизации, когда на эффективность деятельности инвестиционного бота влияет уже даже не алгоритм, а физическая близость к биржевым серверам. Скорость и аналитическая способность биржевых ботов делает аналитическую деятельность нечеловекоразмерной. Инвесторам остается полагаться только на инвесткомпании и их технологическую развитость, за что им приходится платить низкой доходностью. Как раз ранние стадии стартапов, где все неопределено и зависит в большей степени от команды стартапа, а не рыночной инфраструктуры, оставляют гораздо больше пространства для человеческой интуиции, веры в потенциал команды или ее продукт с перспективой высокой доходности. 
• Все большую роль в мире венчура приобретает институт бизнес-ангелов. Дело в том, что эти люди инвестируют свои собственные деньги, в отличие от фондов, и значит они готовы идти на бОльший чем фонды риск. Они готовы идти не по правилам, проверять разные подходы к отбору и выбору перспективных стартапов. Но беда в том, что один ангел не может вкладываться в один стартап. Ибо денег у него не так много, чтобы потянуть одному сразу несколько проектов. А несколько проектов надо иметь, чтобы диверсифицировать риски. Поэтому ангелы вынуждены вступать в альянсы и синдикаты друг с другом и договариваться о критериях выбора стартапов для инвестирования.
• На уровне макроэкономики можно наблюдать сокращение экономических циклов, сокращение времени появления и исчезновения финансовых пузырей, к которым привязаны технологические и инвестиционные циклы. Значит и интенсивность запуска стартапов возрастает вместе с необходимостью ориентироваться в них на ранних стадиях.

Короче, индивидуальных инвесторов как и стартапов становится все больше и значит растет востребованность отбора и оценки стартапов. Причем речь идет даже не столько об одном этапе инвестиционной оценки, сколько о появлении среды, где все участники инвестиционного процесса смогут взаимодействовать в ходе всех этапов запуска стартапов. Т.е. речь идет о сообществе, которое хочет на выходе своей работы получить идеальный стартап-единорог. И не важно, появится ли этот стартап в ходе отбора, создания или открытия нового корпоративного направления. Важно то, что в мире стартапов и инвесторов в них слишком много людей, для которых критерии хороших стартапов - это не только задача преумножения денег, но и прежде всего интереснейшая интеллектуальная задача, решение которой даст много пользы всем стейкхолдерам инвестиционного процесса.

В чем беда существующих подходов к оценке стартапов? В том, что венчурные фонды в поисках будущего единорога конкурируют друг с другом, а потому закрывают свои подходы к оценке от внешнего мира. В итоге трудно себе представить, на чем основываются их подходы к оценке стартапов. Другой разговор начинается, когда речь заходит о большом количестве инвесторов в стартапы. Мир стоимостных инвесторов давно выработал культуру публичного обсуждения тех или иных инвестиционных решений, достаточно вспомнить знаменитые письма Уоррена Баффета акционерам Berkshire Hathaway. 

Сегодня стартапы становятся предметом интереса слишком большого количества людей, которые не имеют достаточно возможностей, чтобы самостоятельно искать и отбирать перспективные стартапы. Более того прагматический интерес (заработать деньги на стартапе), а также интеллектуальный интерес (создать метод определения единорога на ранних стадиях) дополняется действительно важными с точки зрения общества целями. Еще раз вспомним, по каким критериям бэкеры, участники криптосообществ выбирали проекты в эпоху ICO. Биткоин как первопроходец криптовалюты появился в качестве общественного ответа на деятельность ФРС США, породившего финансовый кризис 2008-го года. Причем сам механизм этого решения делал систему управления биткоином децентрализованным, а значит общественно-управляемым. 

Вне зависимости от влияния истории блокчейн-проектов на инвестиционную сферу короткая эпоха блокчейн-хайпа навсегда оставит в истории общества множество идей о том, как решить действительно глобально значимую задачу управления мировыми финансами так, чтобы от этого выигрывало все общество в лице конкретных людей, а не госинститутов. 

Но это только пример стартапов, которые привлекают всеобщее внимание. Скорее я говорю о том, что инвестирование как таковое есть настолько общественно значимая задача, которую и нужно обсуждать и решать всем миром. Как только множество заинтересованных в инвестировании лиц начнет согласованно вырабатывать и совершенствовать процесс оценки стартапов, на стандарт этой оценки будут ориентироваться и все, кто развивает стартапы. И тогда количество и качество стартапов резко вырастет.

Но здесь возникает классический вопрос. Насколько вообще реализуема эта задача - найти метод определения будущего единорога на ранних стадиях? Ведь стартап потому и становится единорогом, что идет по непроторенному пути, работает не по стандарту, создает подрывную технологию, которую большинство людей и даже он не могут даже помыслить и вообразить. Часто успех настигает стартап не там, где он сам планировал. И как можно в оценке обнаружить потенциальный успех там, где никто не может это предположить? Однако, во-первых, эта амбициозная задача и достойна внимания целого экспертного сообщества, а, во-вторых, даже если процент заранее обнаруженных стартапов таким экспертным сообществом будет выше, чем случайным образом, то это уже будет говорить о том, что сообщество приносит пользу. 


 

Как должно быть организовано сообщество экспертов по оценке стартапов

Представим себе процессы, вокруг которых должно выстраиваться экспертное сообщество по оценке стартапов.

На наш взгляд - это:

1. Процесс выработки методологии оценки стартапов
2. Процесс применения методологий оценки при реальной оценке стартапов
3. Процесс коррекции методологий оценки
4. Процесс использования методологий в других контекстах: для акселерации, развития, запуска новых стартапов.

Первый принцип существования экспертного сообщества по оценке стартапов должно подчиняться правилу: добро должно быть рентабельным. Без денег инвестиционное сообщество потеряет тягу и не будет накапливать ресурсы. Хотя мы знаем, что деньги не являются ключевым мотиватором для экспертного сообщества (в открытых экспертных сообществах они не являются даже гигиеническим фактором по Герцбергу). Скорее всего деньги будут показывать востребованность того, что будут проводить эксперты для “внешнего мира”. Ценность же, которую эксперты будут создавать друг для друга, можно специально обозначить каким-либо токеном и подчинить его функционирование логике “proof of brain”. Примеров таких решений сегодня существует очень много.

При ответе на вопрос, на чем может заработать экспертное сообщество, становится очевидным, что именно на оценке стартапов. Приблизительно понятно, кто может платить за такую оценку - инвестор, который хочет узнать мнение экспертов о том или ином стартапе или сам стартап, который хочет после оценки развить те или иные стороны проекта или попасть в рейтинг-лист отобранных по стандартам экспертного сообщества стартапов для получения финансирования.

Авторы методологий могут получать комиссию за их методологию, которая используется в ходе оценки. Конечно в том случае, если эта методология будет принята экспертным сообществом как стандарт оценки для всего сообщества.

Но основная ценность для участников все же состоит в другом. Это взаимодействие с другими экспертами, демонстрация своих компетенций всем, кто заинтересован в оценке (стартапы, инвесторы), и дальнейшее взаимодействие с ними в посторонних проектах. Конечно, если посмотреть немного в будущее, станет очевидным, что сама по себе оценка, критерии хорошего стартапа - это только отдельные этапы инвестиционного процесса. И другие элементы этого процесса могут быть реализованы сообществом экспертов. Представьте себе хотя бы экспериментальное конструирование супер-стартапов из того, что есть в ближайшей зоне доступности экспертного сообщества. Или сопоставление прогнозируемого успеха стартапа с фактической реальностью. Короче говоря, сопоставляя оценки стартапов с их реальным трекингом, участники экспертного сообщества сами могут сформировать пул задач, которые им было бы интересно решать всем сообществом.

В конечном итоге желание разгадать загадку идеального стартапа (как обнаружить будущего единорога на самых ранних стадиях?) может стать движущей силой этого сообщества.

Возникнет такое сообщество (а может оно уже есть, но автор об этом не догадывается - дайте ему знать об этом) или нет - это вопрос. Мы изложили здесь аргументы, почему такое сообщество не может не возникнуть. В конце концов мы сами делаем ставку на возникновение такого сообщества в rocketdao.io, а возникнет оно в реале или нет - и есть как раз вопрос нашей и уже присоединившихся к нам экспертности, можем ли мы предсказанное нами сообщество создать или нет ;) Хотите в этом участвовать - присоединяйтесь.